— Все слышали?! Дротики отдайте ей! Остальным только камни кидать!

— Мы психи, — вздохнул Прапор, кинув перед Ритой свою связку дротиков. — Полные психи.

Кир, улыбаясь до ушей, хлопнул Прапора по плечу.

— А ты главный псих, с этой отмороженной девкой на пару, — констатировал Прапор, и зычно добавил: — Все! Если случится чудо, и мы не помрем здесь, то звать меня будете Виктор Николаевич! А фамилия у меня Прапорщиков! Не Прапор! Кто назовет Прапором — удавлю скотину!!!

Андрей тоже хотел сказать что-то эдакое, но не стал — подавил в себе эту нездоровую эйфорию. Страх, возбуждение, отчаяние, надежда — в каждом из беглецов сейчас бурлила целая буря эмоций, выражавшихся самыми разными способами. Кто-то грозил кулаком приближающимся хайтам, кто-то, усевшись поодаль от края, тихо вытирал слезы. Другие беспричинно улыбались, или готовились бросать камни, хотя до врагов еще было далеко.

Блин — Андрей бы сейчас руку отдал за то, чтобы с ним было несколько бойцов, подобных Рите и Лексу. Вот с кого пример надо брать: амазонка деловито пересчитывала дротики, укладывая их в щель между блоками, чтобы не переломали в сутолоке. Лекс, присев рядом, складывал кучками камни, подходящие для пращи. Ноль эмоций — будто парочка боевых роботов, заряжающая перед боем свои мегасуперплазмореактивныелаунчеры.

Странно, но хайты не стали атаковать сходу. Цепочка триллов замерла в сотне метров от башни. Тощие метатели, суетливо дергаясь и раскачивая головами, внимательно следили за людьми, но приближаться не рисковали. Раксы и вовсе расселись подальше, сгрудившись кружком.

Рита, присев в сторонке от баррикады, не сводя с врагов пристального взгляда, логично предположила:

— Они не знают кто мы. Знали бы, напали сразу.

— Почему? — не понял Андрей, присев рядом.

— Да боятся, что у нас мушкеты есть, или, как минимум, луки и арбалеты. С таким оружием, да на такой позиции… Сам понимать должен: им здесь ничего не светит.

— Разве они не видят, что у нас нет хорошего оружия?

— Не знаю, что они думают. Может, считают, что мы припрятали серьезное вооружение, и вытащим его при атаке. Твари, видать, ученые — должны понимать, что здесь может натворить картечь. Думаю, до темноты они не полезут.

— Они хорошо в темноте видят?

— Получше нас.

— Ясно. Ну нам-то все равно: как попрут, так и встретим. Ночи сейчас лунные, думаю, незаметно к нам не подберутся. Я, если честно, думал, что они осаду замыслили, или просто подкрепление ждут.

— Зачем им подкрепление? Их, считай, в шесть раз больше, если считать наших женщин. Хотя мало ли, что у них на уме… Нам трех мушкетов хватило бы их сдерживать.

— Воды здесь нет. Плохо… Странно: тут какое-то сооружение было, древнее.

— Да их тут полно. Видно сторожевая башня.

— Если долго здесь сидеть придется… Где эти люди, в башне, воду брали?

— Да уж не здесь: колодцев на этом уступе быть не может. Может дождевую воду собирали, или привозили на лошадях снизу. Вон, там, похоже, ручей, или речка, полоска зеленая в паре километров отсюда. Нас туда попить не пропустят…

— Рита, а ты сама веришь, что мы выкрутимся из этого?

Загадочно усмехнувшись, тихо ответила:

— А какая разница? Все равно попробовать стоит.

— Разница есть. Я с тобой о многом не успел поговорить. Если времени у нас еще много, то успею, если нет…

— И о чем?

— Ну… Для начала — почему ты до сих пор не замужем? Два года ведь здесь: Сергей говорит, что свободных женщин у вас не осталось — у местных жен берете.

— Предсказуемый вопрос.

— Да я вообще предсказуемый. Простецкий парень.

— Я вообще-то замужем.

Насмешливо покосившись на опешившего Андрея, Рита пояснила:

— На Земле была замужем. Правда, так… считай, не жили уже — неудачно у нас вышло. Здесь я, наверное, могу считаться вдовой: с муженьком мы в последнее время проживали далеко друг от друга, а сюда попали лишь люди из пары районов города. Нет его здесь. Даже священник наш в таких случаях дает добро на повторный брак.

— И чего ты не попробовала еще раз?

— Да так… как-то не до этого все время было.

Андрей, приободрившись, уточнил:

— И что, никого не было? Никто тобой не интересовался?

— Почему не было? Вились вокруг… разные. Мне даже один герцог южный, практически король, намеки делал. У местных такая жена ценится. Один восточник, рыцарь, Бум его звали, целую осаду устроил. Ни на шаг от меня не отходил. Хороший вариант был, если подумать: за ним как за каменной стеной. Но душа к нему не лежала, да и слишком мы разные люди: культурные различия давили. Но дрался он как бог. В зимнем походе, когда я попала в плен, он держался до последнего. Меня сбивали с ног, а он вокруг крутился волчком, рубя врагов десятками. Я поднималась, и мы дальше шли вдвоем, шаг за шагом пробиваясь к нашим шеренгам. Мушкетеры нас уже похоронили: били картечью не разбираясь, где мы, а где хайты. Рядом пушка целую дорогу в толпе пробила — выкосила все живое. Мне разрубили щит, сбили с ног еще раз. Что было дальше, я толком не знаю — выпала на пару мгновений из реальности. Думаю, по нам прошлась артиллерия. Я не верю, что хайты смогли бы остановить Бума. Спасая меня, он в сверхчеловека превратился: доспехи пробиты в сотне мест, забрало смято, свисает рассеченная щека, весь в своей и чужой крови. Щит свой отдал мне — я его еле держала, так много в нем торчало обломанных дротиков. В одной руке палица, в другой меч. То рубанет, то ударит. Вокруг только крики и свежие трупы. А когда… Я тогда пришла в себя, а он лежит рядом, и его рубят. Десятка два раксов сгрудилось вокруг него, и рубили-рубили-рубили. Он уже не шевелился, но они не останавливались — напугал он их сильно. Они даже на меня внимание поначалу не обратили. Думаю, картечь его все же задела… Жаль: воин был исключительный.

В голосе Риты под конец прорывались слезы. Андрея серьезно потряс ее живописный рассказ. Но в то же время примешалось чувство ревности к этому Буму. Да и вообще, что он за герой, если девушку не спас свою? Хотя кто бы ее вообще смог спасти в таком жутком бою?

— Рита — я, конечно, не рыцарь, и до Бума мне далеко. Но я бы тебя на том поле тоже не бросил. Нравишься ты мне. Очень. Мало ли, что тут дальше будет: хочу, чтобы ты об этом знала.

Выждав паузу, Андрей с надеждой уточнил:

— А ты ничего мне не хочешь сказать?

Повернувшись к Андрею, Рита, не отводя взгляд, честно признала:

— На месте Бума у тебя было бы гораздо больше шансов. Нет — не в бою… до боя, — и тут же испортила все благостное впечатление от своих чудесных слов: — Ты точно сбрендил, если решил налаживать свою личную жизнь в такой момент. Готовься Андрей: этой ночью тебе придется сражаться всерьез.

И вправду сбрендил: одной ногой в могиле, другой в плену, а все мысли об одном. Ну не идиот ли он?

Но все же она это сказала — все могло бы быть.

Умирать, наверное, теперь будет приятнее.

Хайты атаковали ночью, перед восходом местной Луны.

Лекс, почуяв их приближение, тихо прошипел. Будить никого не пришлось — никто не спал.

В воздухе что-то просвистело, с металлическим звоном ударилось об остатки древней башни. К ногам Андрея отскочил срикошетивший дротик.

— Пригнитесь все! Они нас обстреливают!

Триллы снизу не могли видеть противников, и швыряли дротики вслепую, стараясь поразить людей навесным огнем. Беглецы, сгрудившись за баррикадой, были в полной безопасности. Если бы хайты догадались встать на другой стороне, было бы гораздо опаснее, а сейчас они любезно снабжали осажденных метательным оружием.

Враг начал атаку с ошибки — это радовало.

Обстрел прекратился: у триллов не столь много дротиков, чтобы поддерживать его слишком долго. Заслышав под башней лязг амуниции и топот множества ног, Андрей коротко приказал:

— Начали.

Вниз полетели первые камни — люди их заранее приготовили, разложив кучками за баррикадой. Все размеры: от кирпича до шлакоблока, а то и более. Рита, выпрямившись, выпустила в темноту первый дротик — кто-то тонко, не по-человечески, взвизгнул. Каменный обстрел тоже для противника даром не проходил: булыжники иногда били явно по живой плоти. Идти по крутой тропке, шириной с полруки взрослого мужчины не столь уж и удобно, а если при этом тебе на голову падают тяжелые предметы, то и вовсе неприятно получается.