— Да, — признал он. — Я возражал против переезда на берег. Задним числом, но возражал. Однако против того, чтобы уйти с этого острова, никаких возражений не было, там действительно оставаться не стоило.

— И куда бы ты перебрался, будь твоя воля? — встрял Алик.

— Недалеко. Чуть ниже по течению был посёлок сектантов, ты должен его помнить.

— Да, его хайты по осени уничтожили, как раз перед тем, как взять нас в осаду.

— Тот остров много выше нашего, никакой паводок там не страшен.

— Он поменьше, — возразил кузнец.

— Да. Но хватит поставить два-три посёлка, подобных этому. И к нему примыкает гораздо больший остров, там протока не шире сотни метров. Он низменный, но для огородов как раз подойдёт, а между ними можно было держать флот — заводь отличная.

— Неплохая идея, — кивнул Руслан. — Не пришлось бы далеко перебираться. Эх, где ты раньше был с такими предложениями!

Олег покачал головой:

— Нет. Мой план хорош только на первый взгляд. При внимательном рассмотрении сразу видны слабые стороны. Да, человек сто-двести могли бы там прожить отлично. Есть свои плюсы: отличная оборонительная позиция, ловить рыбу можно возле самого дома, на период ледостава и ледохода изолированность от мира — никто не сможет напасть, хотя в этом есть и свои минусы. Но беда в том, что я уже не верю в подобный проект. Смотрите сами: поначалу, прошлым летом, земляне расселялись сотнями поселений, в большинстве было человек десять, а то и меньше. Это казалось удобным: прокормить такое количество народу можно безо всяких инструментов и оружия. Так что в той ситуации это было оправдано. Но со временем люди стали приспосабливаться к этому миру, появились орудия труда и охоты, навыки выживания. Слабые благополучно вымерли зимой или присоединились к более сильным. Даже мародёры, терроризирующие округу по холодам, в конце концов почти полностью исчезли. Пример больших посёлков показал, что выжить можно и такой толпой. Да, проблем хватает, но зато чувствуешь себя более защищённым: маленькую общину легко уничтожит шайка ваксов, а про хайтов вообще молчу. Если в деревеньке из одного дома вспыхнет пожар, то посреди зимы все жители останутся без крова, в то время как в крупном селении их не оставят без крыши над головой. И в нём часть людей можно освободить от постоянной добычи еды: пускай занимаются гончарным или кузнечным делом на общее благо, остальные жители их обеспечат. В общем, вы и без меня должны прекрасно понимать, что жить крупной общиной гораздо выгоднее. Руслан, ты ведь сам присоединился к нам со всеми своими людьми, никто силком вас не тянул?

— Да, я признаю выгоду большого поселения. Но не понимаю, к чему ты завёл этот разговор?

— Так ведь всё очень просто: у нас сейчас огромный посёлок, это всех устраивает. Но дело в том, что живём мы в ситуации, где невозможно сходить в супермаркет и купить всё необходимое. Всю эту толпу надо кормить и кормить досыта. Рыба — это хорошо, но исключительно на ней жить нельзя. Волей-неволей приходится засевать поля и задумываться о заведении домашнего скота. Разместить такое хозяйство на острове не получится. Чтобы получить одну буханку хлеба, надо засеять несколько квадратных метров пшеницей или рожью. Будем считать, что два, хотя цифра наверняка занижена: местные злаки уступают земным в урожайности. Два умножаем на пятьсот и получаем тысячу квадратных метров, именно столько надо, чтобы вручить по буханке каждому. А по десять буханок будет целый гектар, плюс овощи и крупы. В общем, для минимального снабжения такой оравы потребуется гектаров десять-пятнадцать пахотных земель. Можно ли найти столько на островах? Естественно, нет: большая часть их площади покрыта слабо задернованными песчаными наносами, заболоченными участками, скальными выходами. Участков с плодородной почвой очень мало, да и пастбищ нет: одни кустарники, леса и плавни. Нет, даже пару сотен человек прокормить там получится с огромным трудом. Конечно, протянуть на рыбе можно, но только временно. Сомневаюсь, что такая диета пойдёт на пользу.

Олег замолчал, никто из гостей не стал комментировать его слова. Все прекрасно понимали его правоту — он ничуть не сгущал краски. Рацион жителей посёлка более чем на девяносто процентов состоял из рыбы, а остальное приходилось на раков и моллюсков. Съедобные корни лишь разбавляли уху — много их не накопать, а мяса было очень мало. Когда Олег ушёл в рейд, охотничий лагерь свернули из-за нехватки мужчин, но, работай он по-прежнему, это бы изменило немногое: на полтысячи человек дичи не набьёшь. Да и мало её стало в округе, приходилось совершать далёкие рейды в места, где животные ещё не сталкивались с прожорливыми пришельцами. Олег когда-то слышал, что вся территория Франции может прокормить всего-навсего двадцать пять тысяч человек, если они будут снабжать себя только с помощью охоты и собирательства. Он не знал, насколько правдивы эти цифры, но понимал: они близки к истине. И прекрасно помнил, что дикари, живущие первобытно-общинным строем, не зная земледелия и скотоводства, никогда не устраивали столь больших поселений — это невыгодно. Каждое племя контролировало небольшую территорию, за которую выходить не стоило: дальние охотничьи походы требуют слишком много усилий, и это было рискованно. Можно, разумеется, вести кочевой образ жизни: уничтожив дичь в одном месте, передвигаться на следующее, но такой путь ущербен: на новых территориях могут оказаться свои хозяева.

Первым молчание нарушил нетерпеливый Руслан:

— Я так понял, ты полностью согласен с решением Добрыни о переезде?

— А почему Добрыни? — удивился Олег. — Насколько я понимаю, это постановило собрание всех жителей.

— Цирк это был, а не собрание, — недовольно произнёс Алик. — Очень многие возражали, я в том числе. Но Добрыня слюной изошёл, а на своём настоял. Одно не пойму: зачем было полностью бросать посёлок? Отличная крепость: уж кузню и металлургов смело можно было оставлять.

— А смысл? — возразил Олег. — Опять руду таскать чёрт знает откуда? Здесь она вон, сразу за горкой, приходи и бери. И лесу видимо-невидимо, угля можно нажечь десятки тонн. Да и вообще, для кузнечного дела и металлургии условия тут идеальные. Добрыня дал добро на строительство водяной мельницы: с её помощью мы соорудим отличный главный молот, больше не придётся вручную крутить вороток. И меха качать река будет, представляешь, сколько человек освободится? Да и надёжнее всё это: вал не остановится высморкаться или в туалет сбегать.

— Ты серьёзно? — заинтересовался Алик.

— Вполне. Здесь как раз можно разойтись на всю катушку. Это тебе не остров, где подобное сооружение невозможно. Сам понимаешь, что Фреону не запрудить, а ветряная мельница круглосуточно работать не сможет. Вот, перед вашим приходом я начал чертежи набрасывать.

Олег подвинул кузнецу несколько кусков коры. Тот, позабыв про «большую политику», принялся с интересом изучать наброски. Руслан, поняв, что один из оппозиционеров явно склоняется на сторону существующей власти, поморщился:

— Ты хоть о чём-нибудь, кроме своей кузни, думаешь?

— А как же! — охотно отозвался Алик. — Ещё как думаю, к тому же о двух вещах сразу — о бабах и выпивке.

Олег не выдержал, улыбнулся. Руслан, уже понимая, что вряд ли найдёт у него понимание, скорее по инерции, чем сознательно, поспешил приоткрыть карты:

— Мы тут посовещались и решили, что надо маленько менять порядки. Слишком много висит на Добрыне, не справляется он. Надо изменять управление. Да и устав этот… не по-русски как-то…

— И как же? — хмыкнул Олег. — По мне, так всё нормально. Нас не так много, единоличная власть лучший выход. Примитивная и действенная средневековая схема, когда всё подчинено синьору. Не вижу смысла её менять, ведь она в подобных условиях оптимальна.

Вопрос с уставом был больным: в своё время его приняли в отсутствие Олега, он как раз ушёл в плавание на юг. В общине постепенно нарастали противоречия: металлурги и кузнецы считали, что они вкалывают больше всех, не получая за это особых благ. По их мнению, охотники получали столько же, прогуливаясь на свежем воздухе. Возникали всё новые и новые обиды, множились упреки. Наладить в столь малом обществе товарно-денежные отношения было невозможно, и Добрыня поступил просто — скомбинировал систему оплаты старательских артелей с колхозными порядками. Каждая работа была оценена по затрачиваемым усилиям и комфортности — за единицу труда давали некие виртуальные очки. Наибольшее количество получали металлурги, кузнецы и люди, участвующие в опасных путешествиях и военных походах. Получая централизованный паёк, часть очков теряешь; часть снимают, предоставляя постоянный дом, разве что ты ухитришься возвести его самостоятельно, от стадии рубки деревьев до самого последнего удара молотка. В конце месяца остаток очков можно было обменять на куски железа, а уже на них приобрести дополнительную еду, либо вещи, привезённые Олегом из южных стран. Кроме того, не возбранялось сходить к Кругову: раз в две недели там действовала ярмарка, на которую собирался народ со всей округи, принося то, кто чем богат. Железо брали очень охотно.